Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю (книга жизни TXT, FB2) 📗
Лишь понаслышке ведая о своём происхождении, Ло Бинхэ испытал немалый шок, узнав всю правду — именно тогда, пребывая в отчаянной растерянности, он вцепился в Шэнь Цинцю, умоляя его уйти с ним.
Но он не принял его руки — вместо этого велел ему убираться. Должно быть, в этот момент разум Ло Бинхэ уже был крайне нестабилен — он нуждался отнюдь не в бегстве, а в Шэнь Цинцю. Даже оказаться в ловушке в храме Чжаохуа, одному против всех, для него было бы предпочтительнее, чем вновь быть отосланным прочь!
Для Ло Бинхэ, с его своеобразным пониманием природы вещей, это было всё равно что вновь оказаться всеми покинутым.
Тем самым Шэнь Цинцю невольно повторил поступок Су Сиянь, которая приняла яд, изгоняющий сына из её чрева.
Как и говорил Ло Бинхэ, он в самом деле не принуждал никого принять чью-либо сторону, потому что в глубине души твёрдо верил в одно: однажды наступит час, когда учитель бросит его подобно всем прочим.
Весь его разум был до отказа забит паническим беспокойством и параноидальными страхами перед тем, что ещё не случилось — как тут не сойдёшь с ума?
Тем временем шаги Юэ Цинъюаня делались всё более нетвёрдыми, и в конце концов он уже не мог держаться на ногах.
Шэнь Цинцю ещё никогда не доводилось видеть главу школы в столь плачевном состоянии — тот всегда источал ауру силы и невозмутимости. Хоть он говорил редко и мало и никогда не проявлял агрессию, оставаясь неизменно мягким и доброжелательным, это ничуть не вредило его достоинству.
Теперь же ноги Юэ Цинъюаня то и дело подкашивались, а слова, напротив, так и сыпались с языка — глядя на него, Шэнь Цинцю начал всерьёз опасаться, что глава школы долго не протянет.
Практически таща его на себе, Шэнь Цинцю умолял его:
— Глава школы, прошу вас, держитесь! Вы должны оставаться в сознании! С вами всё будет хорошо!
— За последние годы ты ни разу не помянул прошлого, — горько усмехнулся Юэ Цинъюань. — И всегда называл меня не иначе как главой школы. Ты намеренно больше не называешь меня Ци-гэ?
Мышцы сжимавшей меч руки Шэнь Цинцю непроизвольно напряглись. Юэ Цинъюань желал услышать, как Шэнь Цзю вновь называет его Ци-гэ — вот только вся закавыка была в том, что он-то не Шэнь Цзю!
Призвав к жизни образ оригинального Шэнь Цинцю, холодного и полного скрытой ненависти, он решительно отозвался:
— Даже не проси.
Он никак не мог выкинуть белый флаг именно сейчас! Исходя из своего читательско-зрительского опыта, Шэнь Цинцю отлично знал, что, если выполнить последнее желание загибающегося персонажа, тот тут же радостно отойдёт в мир иной, потому он сурово добавил:
— И вообще, я не могу разобрать, что вы говорите. Потерпите, пока мы не доберемся до подножия!
— Ох, Сяо Цзю… — прикрыв глаза, вздохнул Юэ Цинъюань.
А вот этого не надо.
Шэнь Цинцю даже не решался представить себе, какое выражение лица было у главы школы, когда Ло Бинхэ прислал ему в изукрашенном ящике отрезанные ноги его шиди — даже зная, что ему не одолеть Ло Бинхэ, он всё же безоглядно [11] ринулся в его ловушку в благородном, но тщетном порыве — лишь для того, чтобы быть пронзённым десятью тысячами стрел.
Какая страшная расплата за подобную верность…
И в итоге Юэ Цинъюань даже не смог сказать тому Шэнь Цинцю — который, преисполнившись ненависти, помог Ло Бинхэ заманить главу школы в ловушку, лишь чтобы продлить свою жалкую жизнь на жалкую четверть часа — отчего он тогда так и не вернулся за ним.
Почему бы ему, спрашивается, не сказать этого раньше?
А с другой стороны, взять его самого — почему бы ему не объясниться с Ло Бинхэ, пока была такая возможность?
Если бы он не пытался просчитать все с самого начала, сохраняя холодный разум, быть может, душа Ло Бинхэ не почернела бы, преисполнившись горечи, и он до самого конца жизни так и оставался бы преданным и любящим адептом пика Цинцзин.
Даже если в прошлом у Шэнь Цинцю и вправду не было иного выбора, кроме как столкнуть Ло Бинхэ в Бесконечную бездну, он мог бы добиться цели иным способом – тут даже думать нечего. До сих пор Шэнь Цинцю даже не приходило в голову, что, возможно, достаточно было одного его слова, чтобы Ло Бинхэ охотно спрыгнул туда сам.
Однако тогда Шэнь Цинцю и вообразить себе не мог, что кто-то может оказаться настолько наивным и послушным простачком, чтобы без слов подчиниться его наказу.
Но ведь именно таким простачком на деле и был его ученик.
И вот теперь, совершив множество поворотов и разворотов, миновав немало виражей и обходных путей, они в итоге описали круг, придя все к тому же разбитому корыту. Не зная, на каком он свете, Шэнь Цинцю теперь только и мог, что потерянно вздыхать, приговаривая: «Если бы я только знал…»
Но эта реальность не знает сослагательного наклонения.
Внезапно из-за поворота перед ними появились две с головы до ног покрытые пылью фигуры.
В этих чумазых людях было не так-то просто распознать великих заклинателей, но, едва узрев их блестящие бритые головы, Шэнь Цинцю тотчас выпалил:
— Великий мастер Учэнь, настоятель Уван!
Низенький монах, который тащил высокого собрата, определенно был великим мастером Учэнем. Он потерял один из своих деревянных протезов и с трудом ковылял на одном, опираясь на посох. Не имея возможности соединить руки в привычном молитвенном жесте, он всё же несколько раз пробормотал имя Будды.
— А-ми-то-фо, горный лорд Шэнь, наконец-то я вас нашел. Что случилось с главой школы Юэ?
Прикрыв глаза, Юэ Цинъюань окончательно навалился на Шэнь Цинцю всем своим весом.
— Глава школы… — пробормотал Шэнь Цинцю, — ударился головой о камень. А что с настоятелем Уваном?
— Его задело демонической энергией Тяньлан-цзюня, так что он до сих пор не очнулся. После того, как потолок обрушился, все представители демонической расы куда-то исчезли.
Вытащив Сюя из ножен, Шэнь Цинцю передал его монаху:
— Великий мастер, могу я попросить вас, чтобы вы позаботились о моем шисюне, спустив с горы его и настоятеля Увана на моём мече?
— А как же горный лорд Шэнь? — обеспокоенно переспросил великий мастер Учэнь.
— Я должен позаботиться о своем ученике, — лаконично ответил Шэнь Цинцю.
— Если горный лорд Шэнь сможет предстать перед ним со спокойным сердцем, это было бы наилучшим решением, — торжественно напутствовал его великий мастер Учэнь.
— Всё это моя вина, — покаянно признал Шэнь Цинцю. — Но я всё ещё надеюсь, что смогу разрешить эту проблему, пока она не приведет к непоправимым последствиям. В таком случае, позвольте мне вверить вам жизнь нашего главы школы — препоручите его шиди Му, лорду пика Цяньцао, как можно скорее, и этот Шэнь будет безмерно вам благодарен!
Опустив настоятеля Увана на землю, великий мастер Учэнь взялся за Сюя. Отвесив Шэнь Цинцю почтительный поклон, он изрек:
— Синьмо питается его одержимостью.
Шэнь Цинцю вздрогнул от удивления, выпалив:
— Великий мастер Учэнь имеет в виду, что, если уничтожить меч, исчезнет и одержимость?
Но монах лишь покачал головой:
— Если бы с ней было так просто совладать, она не была бы одержимостью.
— Так я и предполагал, — просто ответил Шэнь Цинцю и, отвесив ему ответный поклон, развернулся, чтобы удалиться.
И с какой это радости именно ему предназначено стать предметом одержимости Ло Бинхэ?
Примечания:
[1] Использовать врага ради собственных целей – в оригилале 养寇自重 (yǎngkòu zìzhòng) – в букв. пер. с кит. «поддерживать разбойников, ценить себя».
[2] Будто безумный — в оригинале 魂飞魄散 (hún fēi pò sàn) — в пер. с кит. «душа разума улетела, а душа тела рассеялась», в образном значении «от страха душа ушла в пятки».
[3] Твою ж мать! – в оригинале 我靠 (wǒ kào) – в букв. пер. с кит. «я прислоняюсь; я придерживаюсь», используется вместо сходного по звучанию 我肏 (wǒcào), которое в букв. пер. с кит. значит «Я ебал!»
